Этот текст я нашла в журнале у замечательной женщины и матери mirtagroffman, журнал которой я читаю с большим интересом и удовольствием.
Большинство женщин становятся матерями случайно, некоторые - по желанию, немногие - из-за социального давления и единицы - по привычке.
В этом году около 100000 женщин станут матерями детей-инвалидов. Задумывались ли вы когда-нибудь, как выбираются эти матери?
Я представляю себе Бога, как он парит над землей, неторопливо и осторожно выбирая свои средства размножения.
Он внимательно наблюдает и диктует своему Ангелу распоряжения в огромную Главную Книгу:
"Армстронг Бетти, сын. Ангел-хранитель - Матфей".
"Форрест Марджори, дочь. Ангел-хранитель - Силия".
"Рутледж Кэрри, близнецы. Ангел-хранитель ... дай ей Джерарда. Он привык к проклятиям".
Наконец Бог называет Ангелу одно имя и улыбается: "Дай ей ребенка-инвалида".
Ангел любопытствует: "Почему именно ей, Господи? Она же так счастлива!"
"Именно поэтому! - улыбается Бог. - Могу ли я дать ребенка-инвалида матери, которая не знает смеха и радости? Это было бы жестоко!"
"Но имеет ли она должное терпение?" - спрaшивает Ангел.
"Я не хочу, чтобы она была слишком терпелива, иначе она утонет в море самосожаления и отчаяния. Когда пройдут потрясение и чувство обиды, она справится.
Я сегодня наблюдал за ней. Она имеет понятия о самостоятельности и независимости, которые так редки и так нужны матерям. Понимаешь, ребенок, которого я ей дам, имеет свой собственный мир. Она будет добиваться, чтобы он жил в ее мире, и это будет нелегко".
"Но Господи, мне кажется, она даже не верит в тебя!"
Бог улыбается: "Ничего, это поправимо! Нет, она идеально подходит! У нее достаточно эгоизма."
Ангел затаивает дыхание: "Эгоизма? Разве это добродетель?"
Бог кивает. "Если она не будет иногда расставаться с ребенком, она всего этого не вынесет. Да, это - та женщина, которую я благословлю таким несовершенным ребенком. Она еще не знает этого, но ей можно будет позавидовать. Никогда она не воспримет произнесенное ребенком слово, как само собой разумеющееся, не отнесется к его шагу как к чему-то обыденному. Когда ее ребенок произнесет первый раз: "Мама", - она станет свидетелем чуда и поймет это.
Ей будет разрешено отчетливо видеть то, что вижу я: невежество, жестокость, предрассудки, - и я позволю ей возвыситься над всем этим. Она никогда не будет одна. Я буду рядом с ней каждую минуту каждого дня ее жизни, потому что она исполняет на земле мою работу так превосходно, как будто она здесь, рядом со мной!"
"И кто же будет ее ангелом-хранителем?" - спрашивает Ангел, и его перо зависает в воздухе.
Бог улыбается: "Зеркала будет достаточно".
Ожидание ребенка - это почти как планирование сказочного отпуска в Италии. Вы покупаете карту и путеводитель, строите чудесные планы того, что делать и куда пойти: Колизей, статуя Давида, венецианские гондолы... вы даже выучиваете несколько слов и предложений на итальянском языке и очень волнуетесь в ожидании впечатлений.
Вы с нетерпением ожидаете отъезда, и вот наступает желанный час. Охваченные волнением, вы собираете чемоданы, выходите из дома, и спустя несколько часов ваш самолет приземляется и стюардесса говорит: "Добро пожаловать в Голландию!"
"В Голландию? - переспрашиваете вы. - Что значит в Голландию?" Мы должны быть в Италии, я всю жизнь мечтал побывать в Италии... но в программе полета произошли изменения. Вы в Голландии, и здесь вы должны остаться.
Важно отметить, что вас не привезли в какое-то ужасное или отвратительное место, охваченное эпидемиями, голодом или другими болезнями. Вы попросту прибыли не туда, куда планировали...
Теперь вам нужно выйти и купить иной путеводитель, другие карты, выучить слова на другом языке. Вы встречаете людей, которых никогда раньше не видели.
Да, это другое место. Может, жизнь здесь течет немного медленнее, чем в Италии, или меньше великолепия и помпезности. Но это всего лишь другое место.
Потихоньку вы приходите в себя, набираете побольше воздуха в легкие и начинаете осматриваться вокруг. Вы замечаете, что в Голландии есть красивые мельницы и чудесные цветы. В Голландии есть даже знаменитые художники.
Вы все еще продолжаете встречать людей, занятых попытками добраться до Италии, или тех, кто описывает, как замечательно они провели там время. Может, на склоне лет вы будете говорить: "Да, и я тоже должен был оказаться там, так я планировал", - и ностальгия по разбившейся мечте будет сопровождать вас всегда.
Главный смысл в том, что, если вы потратите свою жизнь на оплакивание несвершившейся мечты, вы никогда не увидите и не насладитесь всеми теми особенными и великолепными вещами, которые может предложить вам Голландия.
Себе я этот текст переписала не просто так, потому что он очень трогательный, красивый и правильный. А потому что он мне близок. Я не знаю почему, но еще с самого раннего детства, когда моими детьми были многочисленые куклы, я знала, что если вдруг такое случится, то я смогу быть мамой "особенного" ребёнка. До приезда в Израиль, таких детей мне втречать почти не приходилось. В моем дошкольном детстве детей инвалидов не существовало вообще. кроме моего любимого друга, Дениски, который попал в серьезную автокатастрофу, диагноз я его не помню, но было что-то с ногой, он плохо очень ходил и была какая-то травма головы (если я ничего не путаю). Я точно знаю, что он больше не был тем моим любимым Дениской, наше общение сократили, а потом они уехали, далеко в Австралию. В более старшем возрасте с нами в классе училась девочка с ДЦП, но в 10 лет, дети слишком жестоки, чтобы понимать других, я не раз ее обижала, потому что там делали все, хотя я понимала, что делаю очень плохо.
Здесь "особенные" детки и не детки не ограждены от мира, я встречаю таких людей каждый день на улице. Мы ездим на одних и тех же автобусах на работу, ходим в теже магазины и кино. Я часто сталкиваюсь с ними и в других ситуациях, более специфических.
Но я о другом. Я о том, что у меня есть предчувствие, которое надо бы гнать от себя, но оно со мной всегда. Мне кажется, что у меня будет такой ребенок. И я этого не боюсь, в принципе. Меня больше пугает, что я думаю такое о своих еще не рожденых детях.
Сейчас я активно начинаю готовиться к здоровой беремености, я читаю, смотрю, изучаю, готовлю свое тело и разум. Но эти мысли меня посещают всё чаще, какой же ребёнок мне достанется и почему...
четверг, 4 февраля 2010 г.
Хочу в той книге, что читаешь ты,
Хочу...
Хочу тебе покоя не давать,
Быть сильною и оставаться слабой,
Хочу тебя своей любовью звать -
Ведь я и жить иначе не могла бы!
Хочу быть музыкой, чтоб ты привык
И без нее не мог прожить и часа.
Хочу, чтоб молча, там, где слаб язык,
Могла я сердцем в сердце достучаться.
Хочу, чтоб, как бы ни был путь наш крут,
Он вел нас не пустынею, а садом.
Хочу, чтоб близнецы - любовь и труд
Всю жизнь прожили с нами рядом.
Хочу, чтоб для любой моей мечты
Ты был всю жизнь единственной границей,
Хочу в той книге, что читаешь ты,
Быть первой и последнею страницей.
Хочу из всех твоих забот и дум
Украсть, по крайней мере, половину,
Хочу, чтоб вдруг тебе пришло на ум,
Что счастлив ты, и в этом я повинна!
Хочу тебе покоя не давать,
Быть сильною и оставаться слабой,
Хочу тебя своей любовью звать -
Ведь я и жить иначе не могла бы!
Хочу быть музыкой, чтоб ты привык
И без нее не мог прожить и часа.
Хочу, чтоб молча, там, где слаб язык,
Могла я сердцем в сердце достучаться.
Хочу, чтоб, как бы ни был путь наш крут,
Он вел нас не пустынею, а садом.
Хочу, чтоб близнецы - любовь и труд
Всю жизнь прожили с нами рядом.
Хочу, чтоб для любой моей мечты
Ты был всю жизнь единственной границей,
Хочу в той книге, что читаешь ты,
Быть первой и последнею страницей.
Хочу из всех твоих забот и дум
Украсть, по крайней мере, половину,
Хочу, чтоб вдруг тебе пришло на ум,
Что счастлив ты, и в этом я повинна!
История одного человека - ч5
Уже не о любви.
18 лет.
Он был очень хорошим. А она и не скрывала, что теперь занималась работой. Хотя раньше она считала, что работа - это где-то там на заводах, или в офисах пыхтеть, борясь со своенравной техникой, или совершать перевороты в мире моды, ну. некоторые еще торговлей занимаются. Это работа. А стоять в метро с листовками, в супермаркетах зазывать народ на дешевые подарки, или на выборах по 4 часа стоять в минус двадцать на улицах и наматывая сопли на кулак выдавливать синими губами дрожащую улыбку и собирать какие-то подписи..какая же это работа? Она все никак не могла определиться, уважает она себя за такую «работу» или презирает.
Зимой мерзла сильно. Пальцы ломило до слез. Казалось, что сердце не выдержит и остановится. Только вот еще 3 часа. А потом уже будет хорошо. Счастье стало отодвигаться. Счастье становилось земным, простым и понятным. Теперь счастьем было положить озябшие руки на батарею, прийти домой и не разуваясь, плюхнуться на пол у порога и слегка подвывая от боли оттаивающих рук, понимать, что у тебя есть минут 20-30 на чай, на ужин, на то, чтобы забыть этот ужасный день, который еще не кончился и еще пугает всеми своими ужасностями, в конце-концов, это время, в которое можно просто помечтать. Согретая счастьем, простым и понятным, мечтала о чем-то заоблачно сказочном. Наверное. просто не верила в то, что это - надолго.
В общем он был даже очень хорошим. Открыто сказать о том, как ей сейчас хреново она не могла порой даже себе самой, поэтому - улыбалась, смеялась, шутила. Да, отчаяние может принимать и такие формы. Ни он, ни большинство других не понимали, хоть и все знали, потому что ее лживая улыбка оказывалась куда убедительнее тупой, бескомпромиссной правды.
И она срывалась, на грубость, порой, откровенное хамство. Она злилась и не отвечала на сообщения, не брала телефон, или отправляла такие же лживые сообщения как и ее улыбка.
Он был действительно очень хорошим, и очень ей нравился. Просто ей нужно было решать теперь кучу проблем, к которым она оказалась не готова, но как-то решала. Это все вылилось в ее неготовность к счастью, потому что оно оказалось несовместимым с ее новой жизнью. А так хотелось. Это все выливалась в слезы под одеялом, срывы в подъезде, и курение на лавочке в парке. Вот только этому свидетелей уже не было. На публику и для него - все та же улыбка.
* * *
А я до сих пор думаю, что лучше не допустить отношений, которых ты хотела и которые стали возможными, если человек рядом с тобой не будет счастливым. Очутиться на дне - ужасно, пощупать его - откровенно страшно, так зачем знакомить с этими ощущениями человека, который тебе действительно нравится.
И эту политику хамства, грубости, умышленного разочарования кого-то во мне я буду применять и дальше, даже если и буду хотеть поступить иначе. потому что пока все не наладится, впутывать кого-то, кто становится дорогим, в грязь, боль, отчаяние - это эгоистично.
* * *
Вот так вот высоко о низких материях.
16 лет. Какая там любовь.
Телефонная будка. Школьники сейчас, наверное и не знают, что такое жетоны, или телефонные карты, которые вставляешь вот в такие вот телефоны в телефонных будках.
Ливень. «Плачет девушка в автомате». Только действие песни переносится в жаркое лето, перечеркнутое невыносимым ливнем.
Стояла и звонила тому, кого идеализировала. Знанием, что он -есть, дышала. Дрожащие руки, зажмуренные глаза. Наверное, тот звонок стал последним проявлением надежды, материальным воплощением веры в счастье, чтоб как в сказке. Естественно как в сказке не случилось, случилось как в песне.
Вот только она еще не знала, что прежде чем она встретит тех других, пройдет еще несколько лет. И потом кто-то как она сейчас, будет ждать уже ее звонка, и она будет хотеть только одного, взять телефон и позвонить, но вместо этого будет грубить и умышленно обижать, отворачивать от себя, потому что ее отказ будет меньшим из зол.
19 лет. Эффект бумеранга.
Испугалась. Слишком неожиданно. и слишком хорошо. Потом- сразу плохо. Потому что задело то живое, что уже стало черстветь и покрываться мелкими рубчиками, несмотря на столь юный возраст. В общем, метания, перепалки, звонки, слезы. И вот, решилась. Будь что будет! Не будет. Ничего. Теперь решение приняли за меня.
Все понимала, но обида была Вселенская. Но так действительно было лучше для всех.
Потом я попробовала опять пробить брешь в его отчужденности. Но это во мне уже говорил азарт, это я по инерции.
Потому что спустя ровно год я уже не понимала, кто он и почему он был так важен. А если честно, то просто рубцов стало больше, и даже они. полюбились что ли.
21 год. Послелетие.
Наверное, это был сентябрь. Почему-то очень тяжело переношу физическую боль. Наверное, потому что перед болезнями я бессильна.
Резко повысилась температура, кружилась голова и не было денег. Квартира молила об уборке и я честно пыталась сделать хоть что-то, но даже попытка вынести мусор - провалилась.
Она сползала с кровати на пол, замотанная во все одеяла, которые только были, и рыдала так громко, как могла, при этом сцепив зубы так, чтобы своим криком не потревожить соседей, стучала кулаками по полу, и даже не могла поднять головы. Потом успокаивалась. а спустя какое-то время, когда не получалось ни со второй, ни с третьей попытки удержать ложку в руках, истерика повторялась.
Хотелось к маме. Но мама, а вместе с ней, чай, забота и нежные мамины руки, бабушкина улыбка и тревога в любимых глазах - все это было далеко.
Еле дойдя до остановки, я впихнула себя в автобус. Пока ехала - несколько раз проваливалась. А когда нужно было просто пройти метров 300, и я поняла, что не могу, на помощь пришел случайный посторонний человек, который довез меня до дома. И оставалось всего лишь преодолеть несколько десятков ступенек, которые я раньше пролетала вмиг. И тут я сломалась. Бабушка, прости меня за то, что видишь такой.
***
А телефон все звонил и звонил. Приходили сообщения с просьбами и указаниями куда и зачем я должна поехать.
Я ненавидела телефон.
Воспринимается как данность.
Слишком часто и слишком много алкоголя. Не чувствовала опьянения, наверное, потому что все сжигалось в этой непонятной работе, которой не было конца. Сутки напролет бумаги, доработка проектов, звонки, звонки, много звонков, вымученные улыбки, встречи, семинары, информационные войны и извечный поиск вразумительного ответа на вопрос: «А у нас есть что-нибудь из еды?» Игра на грани фола.
Порой 2-3 месяца подряд я выкуривала не менее половины пачки сигарет в день. Одна за одной, чуть подрагивающие руки, и напряжение.. Оно было повсюду. В тебе и вне тебя.
Часто вставали в шесть утра и садились за компьютер, чтобы все успеть. и это несмотря на то, то легли часа в четыре утра. а иногда будильник просто невыносимо дробил остатки сознания, разбитого и усталого. и тогда будильник злостно выключался и все дружно просыпали. но это нисколечки не спасало.
Когда болит и тело и душа, два часа сна не решают ничего. Потому что не получается погрузиться в мечты. Их попросту нет. Проваливаешься будто в глубокую черную яму, из которой тебя насильно извлекут и твое тело сядет за компьютер и будет работать.
И так проходит месяц, второй, третий, полгода. и выясняется, что все зря. Игра проиграна. А душа и тело уже измотаны донельзя.
Но нужно суметь отбросить горечь поражения и идти дальше.
А параллельно всему этому были яркие вспышки-праздники. Слишком много людей вокруг, смех и улыбки, песни, танцы, клубы, суши, водка, кент четверка и свобода, словно нож у горла. У отчаяния много лиц.
И неважно, что уже несколько дней в холодильнике пусто, и что ты не помнишь, когда в последний раз выходила на улицу и руки твои были свободны от ноутбука, сумки, папки с документами и пакета.
Отражения.21.
Снова невыносимо видеть себя в зеркале. Так бы и разбила. Почти ненавижу, когда заходя в примерочную любой из секций ТЦ, сталкиваюсь со своим отражением. Ну что это за цвет лица? И почему на голове опять кавардак?, А ведь лицо еще не самое страшное. про руки вообще молчу. В эру геля и акрила за такие руки нужно просто расстреливать.
Дома зеркало другое. Наверное, все дело в освещении. Нет, черт возьми! Все дело в чертовой тебе! Так странно. помню как появились в детстве эти комплексы и каких трудов стоило от них избавиться. а теперь. они возвращаются каждый раз когда я стоя в секции ТЦ, высвеченной желтым, вижу себя. У меня все должно было быть по-другому, - вот, что читается в глазах моего отражения. А еще, оно будто оправдывается за произошедшее. И правда, все действительно могло быть по-другому. Только. то, чего не было, а лишь могло быть, было бы уже не про меня как я есть сейчас. Изменения необратимы, - шепнул мне юношеский максимализм.
Я знаю три слова. А ей все возрасты покорны.
Как ни странно, но моя первая любовь повстречалась мне не в школе. Слово «влюбилась» я впервые употребила еще в дошкольном возрасте. Причем, будучи ребенком «домашним», была оснащена соответствующим воспитанием, сниженной бойкостью, граничащей с ее отсутствием и абсолютной скромностью, а попросту застенчивостью. Слово «влюбилась» я употребила тогда очень серьезно, причем «мужчина» моей мечты был старше лет на пять и к тому моменту благополучно переводился в пятый класс, тогда как меня вовсю готовили к школе.
Моя первая любовь была серьезна, сильна. Помнится, я даже ревновала! И как-то я нарушила все правила развития сюжета: просто однажды увидев объект своего обожания у нас в гостях, прямо с порога выпалила следующее: «Я тебя люблю». Так вот. Это был первый и последний раз, когда я произносила эти слова.
Я не могу сказать, что то, что произошло в тот день, предопределило все остальное, нет. Просто та маленькая девочка действительно не боялась этих слов, и абсолютно ничего не ждала в ответ на свое признание. Она просто хотела сказать о том, что как думала, чувствовала. И все.
Для справки. Юноша не нашел ничего лучше, как изобразить выстрел себе в голову с последующим «падением замертво», я рассмеялась, он тоже, находящийся в комнате его младший брат - подхватил эстафету, а потом вбежала и моя сестра и мы все стали смеяться, каждый чему-то своему. Весело, счастливо, задорно.
Велосипед.
Когда я просила на праздники подарить мне двухколесный велосипед, то получала домик для барби.
Желая в подростковом возрасте купить длинную черную юбку с разрезом, я получила практически монашескую робу.
Мечтая в третьем классе о белом платье, я получило точно такое же, но зеленое, ибо немаркое.
Когда я хотела ходить в кружок по бисероплетению, меня отводили на баскетбол.
Желая покрасить волосы в жгучую малину, я получала оттеночный шампунь.
А потом.
Когда я хотела поехать в другой город - я собирала вещи и уезжала.
Когда я хотела уйти из дома - я уходила, даже если не было денег.
Когда я хотела в ночь пойти гулять по городу, одна - я брала ключи и бродила по набережной.
Когда я хотела не идти, а бежать, да вприпрыжку - я бежала.
Когда я хотела приключений - я получала их сполна.
Но вот только помниться мне. что когда-то я очень хотела велосипед.
Григорий Остер и Петька-микроб.
Григорий Остер был моим кумиром. Я честно знала наизусть большую часть его стихов и будучи на что-то обиженной, нередко громко декламировала отрывки из наиболее полюбившихся и актуальнейших «советов». В тот период, в юморе уличена не была.
Петька - микроб - герой какой-то детской книги, которую мне еще в дошкольном возрасте дала гостья соседей, девочка годом меня старше. Петька был мечтательным микробом. Вроде бы он был из полезных бактерий. Обаятельный такой персонаж.
Лучший подарок.
Всегда на дни рожденья я просила книги. Это актуально и сейчас. Только теперь легче зайти в Интернет и скачать то, что нужно, чем ждать пока кто-то угадает. Что не говори, а когда угадывают, гораздо приятнее.
Читая книги, я не заламываю страницы.
Мой одноклассник и друг детства тоже очень любил читать. Вы можете себе представить оживленные дискуссии на темы игуанодона и явления современному миру реликтовой латимерии? Или обсуждения греческой мифологии? Мы оживленно обсуждали прочитанные книги, дарили их друг другу на дни рождения. У меня была потрясающая библиотека. Любовь к чтению, которую привили мне мама с бабушкой, переросла в фанатичную зависимость от книг. Уже к 12 годам я перечитала не только практически всю домашнюю библиотеку за исключением Дюма, которого до сих пор не люблю, и сочинений Ленина, а также добрую долю фонда местной библиотеки.
Так вот, один случай, связанный с литературой, заставил меня остро ощутить то, что подразумевается под словом «стыдно».
Когда мною было перечитано вдоль и поперек то, что было дома, в библиотеке, и даже на рынке и в бедных новинками книжных магазинах буквально не было книги, содержания которой я не знала, я обратилась к своему другу с просьбой дать мне что-нибудь почитать из того, что нравится ему. Его вкусу доверяла полностью, так как прошлый опыт показывал, что наши книжночервивые пристрастия совпадают.
И вот он принес книгу своего любимого автора. Он тогда зачитывался Майн Ридом, и решил поделиться со мной радостью прочтения произведений этого автора. Я взяла книгу в руки вся в предвкушении нового увлекательного путешествия в мир литературы. А когда я увидела, что в книге нет ни одной заломленной странички, то уже не могла дождаться окончания уроков, чтобы прибежать домой и прочесть ее.
Я так ее и не прочла. Осилив порядка 30 страниц, я не обнаружила следов динамичного сюжета, лишь описания природы. Тогда я стала листать книжные страницы, ожидая, что в дальнейшем будет больше диалогов. Но их было крайне мало. Зато часто встречались описания тех или иных картин дикой природы.
В общем, когда мой друг спросил, прочла ли я книгу, и стал с интересом ожидать моего ответа, я соврала, что прочла и мне очень понравилось.
От предложения перечитать всего Майн Рида я как-то отказалась.
Как не крути, а было стыдно. А еще. Среди моих знакомых, которые активно проповедуют любовь к литературе, возводя в ранг святых Паоло Коэльо и прочих популистов дешевой псевдофилософии я не встречала больше тех, кто так же не заламывает страницы как мой друг детства и при этом не обращает внимания на заломленные страницы, а всего лишь не делает так сам.
Таких улыбок книгам я больше не встречала.
18 лет.
Он был очень хорошим. А она и не скрывала, что теперь занималась работой. Хотя раньше она считала, что работа - это где-то там на заводах, или в офисах пыхтеть, борясь со своенравной техникой, или совершать перевороты в мире моды, ну. некоторые еще торговлей занимаются. Это работа. А стоять в метро с листовками, в супермаркетах зазывать народ на дешевые подарки, или на выборах по 4 часа стоять в минус двадцать на улицах и наматывая сопли на кулак выдавливать синими губами дрожащую улыбку и собирать какие-то подписи..какая же это работа? Она все никак не могла определиться, уважает она себя за такую «работу» или презирает.
Зимой мерзла сильно. Пальцы ломило до слез. Казалось, что сердце не выдержит и остановится. Только вот еще 3 часа. А потом уже будет хорошо. Счастье стало отодвигаться. Счастье становилось земным, простым и понятным. Теперь счастьем было положить озябшие руки на батарею, прийти домой и не разуваясь, плюхнуться на пол у порога и слегка подвывая от боли оттаивающих рук, понимать, что у тебя есть минут 20-30 на чай, на ужин, на то, чтобы забыть этот ужасный день, который еще не кончился и еще пугает всеми своими ужасностями, в конце-концов, это время, в которое можно просто помечтать. Согретая счастьем, простым и понятным, мечтала о чем-то заоблачно сказочном. Наверное. просто не верила в то, что это - надолго.
В общем он был даже очень хорошим. Открыто сказать о том, как ей сейчас хреново она не могла порой даже себе самой, поэтому - улыбалась, смеялась, шутила. Да, отчаяние может принимать и такие формы. Ни он, ни большинство других не понимали, хоть и все знали, потому что ее лживая улыбка оказывалась куда убедительнее тупой, бескомпромиссной правды.
И она срывалась, на грубость, порой, откровенное хамство. Она злилась и не отвечала на сообщения, не брала телефон, или отправляла такие же лживые сообщения как и ее улыбка.
Он был действительно очень хорошим, и очень ей нравился. Просто ей нужно было решать теперь кучу проблем, к которым она оказалась не готова, но как-то решала. Это все вылилось в ее неготовность к счастью, потому что оно оказалось несовместимым с ее новой жизнью. А так хотелось. Это все выливалась в слезы под одеялом, срывы в подъезде, и курение на лавочке в парке. Вот только этому свидетелей уже не было. На публику и для него - все та же улыбка.
* * *
А я до сих пор думаю, что лучше не допустить отношений, которых ты хотела и которые стали возможными, если человек рядом с тобой не будет счастливым. Очутиться на дне - ужасно, пощупать его - откровенно страшно, так зачем знакомить с этими ощущениями человека, который тебе действительно нравится.
И эту политику хамства, грубости, умышленного разочарования кого-то во мне я буду применять и дальше, даже если и буду хотеть поступить иначе. потому что пока все не наладится, впутывать кого-то, кто становится дорогим, в грязь, боль, отчаяние - это эгоистично.
* * *
Вот так вот высоко о низких материях.
16 лет. Какая там любовь.
Телефонная будка. Школьники сейчас, наверное и не знают, что такое жетоны, или телефонные карты, которые вставляешь вот в такие вот телефоны в телефонных будках.
Ливень. «Плачет девушка в автомате». Только действие песни переносится в жаркое лето, перечеркнутое невыносимым ливнем.
Стояла и звонила тому, кого идеализировала. Знанием, что он -есть, дышала. Дрожащие руки, зажмуренные глаза. Наверное, тот звонок стал последним проявлением надежды, материальным воплощением веры в счастье, чтоб как в сказке. Естественно как в сказке не случилось, случилось как в песне.
Вот только она еще не знала, что прежде чем она встретит тех других, пройдет еще несколько лет. И потом кто-то как она сейчас, будет ждать уже ее звонка, и она будет хотеть только одного, взять телефон и позвонить, но вместо этого будет грубить и умышленно обижать, отворачивать от себя, потому что ее отказ будет меньшим из зол.
19 лет. Эффект бумеранга.
Испугалась. Слишком неожиданно. и слишком хорошо. Потом- сразу плохо. Потому что задело то живое, что уже стало черстветь и покрываться мелкими рубчиками, несмотря на столь юный возраст. В общем, метания, перепалки, звонки, слезы. И вот, решилась. Будь что будет! Не будет. Ничего. Теперь решение приняли за меня.
Все понимала, но обида была Вселенская. Но так действительно было лучше для всех.
Потом я попробовала опять пробить брешь в его отчужденности. Но это во мне уже говорил азарт, это я по инерции.
Потому что спустя ровно год я уже не понимала, кто он и почему он был так важен. А если честно, то просто рубцов стало больше, и даже они. полюбились что ли.
21 год. Послелетие.
Наверное, это был сентябрь. Почему-то очень тяжело переношу физическую боль. Наверное, потому что перед болезнями я бессильна.
Резко повысилась температура, кружилась голова и не было денег. Квартира молила об уборке и я честно пыталась сделать хоть что-то, но даже попытка вынести мусор - провалилась.
Она сползала с кровати на пол, замотанная во все одеяла, которые только были, и рыдала так громко, как могла, при этом сцепив зубы так, чтобы своим криком не потревожить соседей, стучала кулаками по полу, и даже не могла поднять головы. Потом успокаивалась. а спустя какое-то время, когда не получалось ни со второй, ни с третьей попытки удержать ложку в руках, истерика повторялась.
Хотелось к маме. Но мама, а вместе с ней, чай, забота и нежные мамины руки, бабушкина улыбка и тревога в любимых глазах - все это было далеко.
Еле дойдя до остановки, я впихнула себя в автобус. Пока ехала - несколько раз проваливалась. А когда нужно было просто пройти метров 300, и я поняла, что не могу, на помощь пришел случайный посторонний человек, который довез меня до дома. И оставалось всего лишь преодолеть несколько десятков ступенек, которые я раньше пролетала вмиг. И тут я сломалась. Бабушка, прости меня за то, что видишь такой.
***
А телефон все звонил и звонил. Приходили сообщения с просьбами и указаниями куда и зачем я должна поехать.
Я ненавидела телефон.
Воспринимается как данность.
Слишком часто и слишком много алкоголя. Не чувствовала опьянения, наверное, потому что все сжигалось в этой непонятной работе, которой не было конца. Сутки напролет бумаги, доработка проектов, звонки, звонки, много звонков, вымученные улыбки, встречи, семинары, информационные войны и извечный поиск вразумительного ответа на вопрос: «А у нас есть что-нибудь из еды?» Игра на грани фола.
Порой 2-3 месяца подряд я выкуривала не менее половины пачки сигарет в день. Одна за одной, чуть подрагивающие руки, и напряжение.. Оно было повсюду. В тебе и вне тебя.
Часто вставали в шесть утра и садились за компьютер, чтобы все успеть. и это несмотря на то, то легли часа в четыре утра. а иногда будильник просто невыносимо дробил остатки сознания, разбитого и усталого. и тогда будильник злостно выключался и все дружно просыпали. но это нисколечки не спасало.
Когда болит и тело и душа, два часа сна не решают ничего. Потому что не получается погрузиться в мечты. Их попросту нет. Проваливаешься будто в глубокую черную яму, из которой тебя насильно извлекут и твое тело сядет за компьютер и будет работать.
И так проходит месяц, второй, третий, полгода. и выясняется, что все зря. Игра проиграна. А душа и тело уже измотаны донельзя.
Но нужно суметь отбросить горечь поражения и идти дальше.
А параллельно всему этому были яркие вспышки-праздники. Слишком много людей вокруг, смех и улыбки, песни, танцы, клубы, суши, водка, кент четверка и свобода, словно нож у горла. У отчаяния много лиц.
И неважно, что уже несколько дней в холодильнике пусто, и что ты не помнишь, когда в последний раз выходила на улицу и руки твои были свободны от ноутбука, сумки, папки с документами и пакета.
Отражения.21.
Снова невыносимо видеть себя в зеркале. Так бы и разбила. Почти ненавижу, когда заходя в примерочную любой из секций ТЦ, сталкиваюсь со своим отражением. Ну что это за цвет лица? И почему на голове опять кавардак?, А ведь лицо еще не самое страшное. про руки вообще молчу. В эру геля и акрила за такие руки нужно просто расстреливать.
Дома зеркало другое. Наверное, все дело в освещении. Нет, черт возьми! Все дело в чертовой тебе! Так странно. помню как появились в детстве эти комплексы и каких трудов стоило от них избавиться. а теперь. они возвращаются каждый раз когда я стоя в секции ТЦ, высвеченной желтым, вижу себя. У меня все должно было быть по-другому, - вот, что читается в глазах моего отражения. А еще, оно будто оправдывается за произошедшее. И правда, все действительно могло быть по-другому. Только. то, чего не было, а лишь могло быть, было бы уже не про меня как я есть сейчас. Изменения необратимы, - шепнул мне юношеский максимализм.
Я знаю три слова. А ей все возрасты покорны.
Как ни странно, но моя первая любовь повстречалась мне не в школе. Слово «влюбилась» я впервые употребила еще в дошкольном возрасте. Причем, будучи ребенком «домашним», была оснащена соответствующим воспитанием, сниженной бойкостью, граничащей с ее отсутствием и абсолютной скромностью, а попросту застенчивостью. Слово «влюбилась» я употребила тогда очень серьезно, причем «мужчина» моей мечты был старше лет на пять и к тому моменту благополучно переводился в пятый класс, тогда как меня вовсю готовили к школе.
Моя первая любовь была серьезна, сильна. Помнится, я даже ревновала! И как-то я нарушила все правила развития сюжета: просто однажды увидев объект своего обожания у нас в гостях, прямо с порога выпалила следующее: «Я тебя люблю». Так вот. Это был первый и последний раз, когда я произносила эти слова.
Я не могу сказать, что то, что произошло в тот день, предопределило все остальное, нет. Просто та маленькая девочка действительно не боялась этих слов, и абсолютно ничего не ждала в ответ на свое признание. Она просто хотела сказать о том, что как думала, чувствовала. И все.
Для справки. Юноша не нашел ничего лучше, как изобразить выстрел себе в голову с последующим «падением замертво», я рассмеялась, он тоже, находящийся в комнате его младший брат - подхватил эстафету, а потом вбежала и моя сестра и мы все стали смеяться, каждый чему-то своему. Весело, счастливо, задорно.
Велосипед.
Когда я просила на праздники подарить мне двухколесный велосипед, то получала домик для барби.
Желая в подростковом возрасте купить длинную черную юбку с разрезом, я получила практически монашескую робу.
Мечтая в третьем классе о белом платье, я получило точно такое же, но зеленое, ибо немаркое.
Когда я хотела ходить в кружок по бисероплетению, меня отводили на баскетбол.
Желая покрасить волосы в жгучую малину, я получала оттеночный шампунь.
А потом.
Когда я хотела поехать в другой город - я собирала вещи и уезжала.
Когда я хотела уйти из дома - я уходила, даже если не было денег.
Когда я хотела в ночь пойти гулять по городу, одна - я брала ключи и бродила по набережной.
Когда я хотела не идти, а бежать, да вприпрыжку - я бежала.
Когда я хотела приключений - я получала их сполна.
Но вот только помниться мне. что когда-то я очень хотела велосипед.
Григорий Остер и Петька-микроб.
Григорий Остер был моим кумиром. Я честно знала наизусть большую часть его стихов и будучи на что-то обиженной, нередко громко декламировала отрывки из наиболее полюбившихся и актуальнейших «советов». В тот период, в юморе уличена не была.
Петька - микроб - герой какой-то детской книги, которую мне еще в дошкольном возрасте дала гостья соседей, девочка годом меня старше. Петька был мечтательным микробом. Вроде бы он был из полезных бактерий. Обаятельный такой персонаж.
Лучший подарок.
Всегда на дни рожденья я просила книги. Это актуально и сейчас. Только теперь легче зайти в Интернет и скачать то, что нужно, чем ждать пока кто-то угадает. Что не говори, а когда угадывают, гораздо приятнее.
Читая книги, я не заламываю страницы.
Мой одноклассник и друг детства тоже очень любил читать. Вы можете себе представить оживленные дискуссии на темы игуанодона и явления современному миру реликтовой латимерии? Или обсуждения греческой мифологии? Мы оживленно обсуждали прочитанные книги, дарили их друг другу на дни рождения. У меня была потрясающая библиотека. Любовь к чтению, которую привили мне мама с бабушкой, переросла в фанатичную зависимость от книг. Уже к 12 годам я перечитала не только практически всю домашнюю библиотеку за исключением Дюма, которого до сих пор не люблю, и сочинений Ленина, а также добрую долю фонда местной библиотеки.
Так вот, один случай, связанный с литературой, заставил меня остро ощутить то, что подразумевается под словом «стыдно».
Когда мною было перечитано вдоль и поперек то, что было дома, в библиотеке, и даже на рынке и в бедных новинками книжных магазинах буквально не было книги, содержания которой я не знала, я обратилась к своему другу с просьбой дать мне что-нибудь почитать из того, что нравится ему. Его вкусу доверяла полностью, так как прошлый опыт показывал, что наши книжночервивые пристрастия совпадают.
И вот он принес книгу своего любимого автора. Он тогда зачитывался Майн Ридом, и решил поделиться со мной радостью прочтения произведений этого автора. Я взяла книгу в руки вся в предвкушении нового увлекательного путешествия в мир литературы. А когда я увидела, что в книге нет ни одной заломленной странички, то уже не могла дождаться окончания уроков, чтобы прибежать домой и прочесть ее.
Я так ее и не прочла. Осилив порядка 30 страниц, я не обнаружила следов динамичного сюжета, лишь описания природы. Тогда я стала листать книжные страницы, ожидая, что в дальнейшем будет больше диалогов. Но их было крайне мало. Зато часто встречались описания тех или иных картин дикой природы.
В общем, когда мой друг спросил, прочла ли я книгу, и стал с интересом ожидать моего ответа, я соврала, что прочла и мне очень понравилось.
От предложения перечитать всего Майн Рида я как-то отказалась.
Как не крути, а было стыдно. А еще. Среди моих знакомых, которые активно проповедуют любовь к литературе, возводя в ранг святых Паоло Коэльо и прочих популистов дешевой псевдофилософии я не встречала больше тех, кто так же не заламывает страницы как мой друг детства и при этом не обращает внимания на заломленные страницы, а всего лишь не делает так сам.
Таких улыбок книгам я больше не встречала.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)